Характер вспыльчивый и вздорный
Суровых волн у мыса Горна.
Шипенье пены, ветра свист
И острых скал нагроможденье,
И словно красками на лист
Ложится радуги цветенье.
Когда б у мыса Горна нас
Серьгою в ухо отмечали –
Я мог бы не один рассказ
Про этот грозный мыс печали
Поведать вам и поменять
Секстаны, циркули да карты,
На землю… и известным стать
По пирсингу и боди арту.
Южная Америка и вся обитаемая земля на юге оканчивается скалистым мысом Горн, о который день и ночь разбиваются волны двух океанов, гонимые течением западных ветров. Ничего особенного нет в этом голом, изъеденном солью утесе, но это одна из тех точек на карте, которые в эпоху Великих географических открытий становились заветной целью для первопроходцев, а по мере исчезновения белых пятен с карты мира — напоминанием о вечном стремлении человека расширить представления о пределах ойкумены. Если уж не общечеловеческие, то хотя бы свои собственные.
Мыс Горн – самое опасное место для мореплавателей. В леденящем мире крайнего юга неистовые ураганы поглотили тысячи моряков. Там, где правят ветры и шквалы, живут лишь изгои природы – странные, таинственные существа.
К шторму привыкнуть невозможно и, хотя с каждым пережитым ураганом спокойнее переносишь яростную «болтанку» судна на короткой, ветровой волне и на плавной, мёртвой зыби, – тем не менее всегда становится не по себе, когда судно проваливается в очередную водяную пропасть, а сплошная стена воды при крене подступает к иллюминаторам надстройки так близко, что можно до неё дотронуться рукой. Издавна существует традиция, по которой любой моряк, обогнувший мыс Горн имеет полное моральное право носить в левом ухе золотую серьгу. Расписанное татуировками тело морского скитальца и массивная блестящая серьга в ухе издавна используются в кинематографе для создания колоритного образа морского волка. Но что делать, если плавания складываются так, что за один только контракт мне довелось четырежды огибать этот мыс. Мне жаль моих ушей; к тому же я с детства боялся уколов, не говоря уже о том, чтобы дырки в ушах делать. Впрочем, я соврал. Один раз мы прошли из Тихого океана в Атлантический через Магелланов пролив. Но в тот раз стоял такой туман, что даже дорогостоящий лоцман едва нашёл правильную дорогу в бесчисленных фьордах Огненной земли. После этого, капитан, по совету компании отказался от лоцманской проводки и мы огибали мыс Горн через пролив Дрейка. Наверное нашим боссам так было дешевле, а с моряками кто из судовладельцев считается. Мы возили горную породу из Чилийского рудного карьера Антофагаста на Уругвайский Монтевидео. Так и получилось, что за один контракт вышло две ходки туда и обратно – один раз через Магелланов пролив и три раза мимо мыса Горн. Дело даже не в памятных серьгах, а в том, что суровый климат этого края, как и необычайно живописные картины и пейзажи, формируют в душе каждого, прошедшего здесь моряка, нечто такое, что уже никогда не выветрится из памяти шёлковыми бризами и пассатами тропических широт. И что характерно, из собственных наблюдений могу заметить, что удалённость и суровые условия плавания обостряют тоску по дому, родным и близким с одной стороны, но придают моральных сил сознанием сложности и неординарности рейса – с другой…
Характер вспыльчивый и вздорный
Суровых волн у мыса Горна.
Шипенье пены, ветра свист
И острых скал нагроможденье,
И словно красками на лист
Ложится радуги цветенье.
Там, где в сосудах стынет кровь
От льдов холодной Антарктиды –
Я пронесу свою любовь,
Прощу все ссоры и обиды.
И ты, вдруг вспомнишь обо мне
В тиши акаций и каштанов
И посетишь меня во сне
Через моря и океаны…
И здесь, от Родины вдали
Мне больше ничего не надо,
Среди мостов из пёстрых радуг,
На самом краешке земли…
—————–
Хотелось очень прикоснуться
Ко дню народной конституции,
Но очень оказались куцы
Мои финансы.За пол буца
Не говорю…
Но даже соткой поперхнуться
Не удалось – сижу курю.
Бычок от сигареты Lord
Я за державу очень горд…
June 25, 2009 в 18:20
У мыса Горн
Когда б у мыса Горна нас
Серьгою в ухо отмечали –
Я мог бы не один рассказ
Про этот грозный мыс печали
Поведать вам и поменять
Секстаны, циркули да карты,
На землю… и известным стать
По пирсингу и боди арту.
Южная Америка и вся обитаемая земля на юге оканчивается скалистым мысом Горн, о который день и ночь разбиваются волны двух океанов, гонимые течением западных ветров. Ничего особенного нет в этом голом, изъеденном солью утесе, но это одна из тех точек на карте, которые в эпоху Великих географических открытий становились заветной целью для первопроходцев, а по мере исчезновения белых пятен с карты мира — напоминанием о вечном стремлении человека расширить представления о пределах ойкумены. Если уж не общечеловеческие, то хотя бы свои собственные.
Мыс Горн – самое опасное место для мореплавателей. В леденящем мире крайнего юга неистовые ураганы поглотили тысячи моряков. Там, где правят ветры и шквалы, живут лишь изгои природы – странные, таинственные существа.
К шторму привыкнуть невозможно и, хотя с каждым пережитым ураганом спокойнее переносишь яростную «болтанку» судна на короткой, ветровой волне и на плавной, мёртвой зыби, – тем не менее всегда становится не по себе, когда судно проваливается в очередную водяную пропасть, а сплошная стена воды при крене подступает к иллюминаторам надстройки так близко, что можно до неё дотронуться рукой. Издавна существует традиция, по которой любой моряк, обогнувший мыс Горн имеет полное моральное право носить в левом ухе золотую серьгу. Расписанное татуировками тело морского скитальца и массивная блестящая серьга в ухе издавна используются в кинематографе для создания колоритного образа морского волка. Но что делать, если плавания складываются так, что за один только контракт мне довелось четырежды огибать этот мыс. Мне жаль моих ушей; к тому же я с детства боялся уколов, не говоря уже о том, чтобы дырки в ушах делать. Впрочем, я соврал. Один раз мы прошли из Тихого океана в Атлантический через Магелланов пролив. Но в тот раз стоял такой туман, что даже дорогостоящий лоцман едва нашёл правильную дорогу в бесчисленных фьордах Огненной земли. После этого, капитан, по совету компании отказался от лоцманской проводки и мы огибали мыс Горн через пролив Дрейка. Наверное нашим боссам так было дешевле, а с моряками кто из судовладельцев считается. Мы возили горную породу из Чилийского рудного карьера Антофагаста на Уругвайский Монтевидео. Так и получилось, что за один контракт вышло две ходки туда и обратно – один раз через Магелланов пролив и три раза мимо мыса Горн. Дело даже не в памятных серьгах, а в том, что суровый климат этого края, как и необычайно живописные картины и пейзажи, формируют в душе каждого, прошедшего здесь моряка, нечто такое, что уже никогда не выветрится из памяти шёлковыми бризами и пассатами тропических широт. И что характерно, из собственных наблюдений могу заметить, что удалённость и суровые условия плавания обостряют тоску по дому, родным и близким с одной стороны, но придают моральных сил сознанием сложности и неординарности рейса – с другой…
Характер вспыльчивый и вздорный
Суровых волн у мыса Горна.
Шипенье пены, ветра свист
И острых скал нагроможденье,
И словно красками на лист
Ложится радуги цветенье.
Там, где в сосудах стынет кровь
От льдов холодной Антарктиды –
Я пронесу свою любовь,
Прощу все ссоры и обиды.
И ты, вдруг вспомнишь обо мне
В тиши акаций и каштанов
И посетишь меня во сне
Через моря и океаны…
И здесь, от Родины вдали
Мне больше ничего не надо,
Среди мостов из пёстрых радуг,
На самом краешке земли…
—————–
June 28, 2009 в 19:14
День Конституции
Хотелось очень прикоснуться
Ко дню народной конституции,
Но очень оказались куцы
Мои финансы.За пол буца
Не говорю…
Но даже соткой поперхнуться
Не удалось – сижу курю.
Бычок от сигареты Lord
Я за державу очень горд…